Решение   помочь  музею — это дань памяти любимому деду

Боевые товарищи: Анатолий Олейник, Виктор Абоев и Николай Страх.

Мужчин,  конечно же,  украшает сдержанность. Но иногда она же и мешает. Особенно когда делают хорошее дело, о котором стоит рассказать, а в ответ на просьбу поделиться информацией слышишь, что ничего особенного в поступке нет. Тогда хочется напомнить, что со стороны виднее. И что есть тысячи причин, по которым стоит  рассказывать о добрых делах, даже, на первый взгляд, незначительных.  Хотя я, например, уверена, что помощь  маленькой не бывает: если люди приняли ее, значит,  вы своим участием помогли решить  важную для них проблему.

Все сказанное выше — это часть нашей беседы с учредителем и директором ЧУП «НДНБелсервис»  Дмитрием   Ножеевым.  В этом году его предприятие помогло провести некоторые ремонтные работы  в здании районного краеведческого музея в агрогородке Блонь. Сам Дмитрий Николаевич встретиться и побеседовать  согласился, но не для того, чтобы рассказать о помощи учреждению культуры:  упрямо утверждал, что ничего особенного его предприятие там не сделало. Но его мнение с мнением музейных работников категорически не совпадает.  «Давайте лучше про деда поговорим», — настаивал он. Я согласилась, потому  что его дед Николай Страх  —  личность неординарная.

Он относится к числу фронтовиков и партизан, которые после войны, работая учителями истории в школах, параллельно  развивали музейное дело в районе.  Виктор Орлов создал  музей  в  средней школе №3 города Марьина Горка, Сергей  Сипач  —  в  Горельце,   Николай Страх — в Дукоре.  Собранные ими материалы стали составной частью районного краеведческого музея.

У Николая Страха, как и у его коллег,  по-настоящему героическая биография. Воевал он буквально с первого  дня. Когда фашистская Германия напала на Советский Союз,  он проходил срочную  службу в 6-й кавалерийской Чонгарской дивизии, которая базировалась в польском городе Ломже. В первые дни Великой Отечественной войны  кавалеристы оказались в белостокском котле, и дивизия погибла. Николаю Петровичу удалось вырваться из окружения и пробраться домой, в родную деревню Харовичи.  И уже с осени 1941 года  он начинает заниматься подпольной работой: общается с окруженцами,  прячет в лесу оружие, ведет разведку во вражеских гарнизонах.  В феврале 1942 года немцы начинают собирать молодежь для отправки в Германию, и мужчины из Харович, Хозянинок, Зазерья уходят в лес. Там встречают отдельные группы окруженцев, постепенно формируется партизан-ский отряд, командиром  которого выбирают десантника Леонида Сороку. Отзывают в отряд и Николая Страха,   назначают   политруком роты. Так  в   Руденском,  Пуховичском и  Минском районах начинает действовать отряд имени Калинина. Как пишут историки, фактически он стал подразделением Главного разведывательного управления Генерального штаба Красной Армии, базой и передающим центром для советских разведчиков и диверсантов, действовавших в оккупированной столице. Например, Николай Страх в течение четырех месяцев в Минске вел работу по созданию  подпольных   групп, объединял единомышленников в диверсионно-разведывательные группы.

В декабре 1943 года на базе отряда имени Калинина  была создана одноименная бригада.  Один из отрядов, входивших в ее состав, носил имя Ордженикидзе. Его  комиссаром был назначен Николай Страх. Командир  этого  боевого  формирования Анатолий  Олейник  в своих  воспоминаниях так охарактеризовал его: «…Инициативный, рассудительный партизанский руководитель, всегда имел свое мнение и разумно его отстаивал. Многократный участник партизанских рейдов по вражеским тылам».

Отряд, как и вся бригада, вел активную боевую деятельность. Партизаны совершали диверсии, вели рельсовую войну.   Калининцам удалось взять в плен трех немецких генералов. Они активно уничтожали живую силу противника. Но и за народными мстителями  смерть  ходила по пятам. Например, Николаю Страху жизнь однажды спасло двойное зеркальце, которое он всегда носил  в нагрудном кармане:  пуля  попала в зеркальце и срикошетила.

Была ситуация, когда  Николай  Страх  чуть не  потерял свою  семью, и этот день стал одним из самых страшных в его  жизни. В семье помнят рассказ о том, как однажды партизаны заехали в родные Харовичи, чтобы повидать своих близких. Но  там появились полицаи.  Николай  через окно увидел, что напротив дома останавливается подвода. Полицаи дали автоматную очередь по окнам. Пули попали в кроватку, в которой спал маленький сын, но ни одна его не задела (на детском одеяльце, которое успели  набросить на кроватку сверху, потом насчитали семь отверстий). Николай с товарищами сумели  уйти. А полицаи побоялись заходить в дома.

Бригада, в которой воевал Николай Страх, была интернациональной. В ней, например, сражался немец Ганс   Клаус,  осетин   Виктор Абоев, с которым  Николай Петрович дружил на протяжении всей жизни. Был у него и еще один товарищ, с которым никогда  не прерывалась связь, — художник Генрих Бржозовский, служивший в партизанской разведке. Его имя сейчас носит художественная галерея районного  краеведческого музея.

Боевые достижения Николая Страха  отмечены  орденами Красной Звезды и Отечественной войны, медалями. Но после освобождения Беларуси на фронт его не пустили. Он был педагогом (в 1938 году окончил Могилевский учительский институт), и его оставили поднимать народное образование. Что интересно: в годы оккупации диплом Николая Петровича об окончании вуза был утерян, и он решил еще раз пройти курс высшей школы в Минском пединституте  имени Максима Горького. Его карьера:  учитель, директор школы, инспектор районного отдела народного образования. А рядом с учительским делом идет и музейное. Все переплелось. И сегодня  фотографии Николая Петровича Страха с его боевыми товарищами можно увидеть в районном краеведческом музее в зале, посвященном партизанскому движению.

Из жизни Николай  Петрович Страх ушел в 2004 году.  Родные бережно хранят память о нем. Дмитрий Ножеев с теплотой вспоминал, как проводил все каникулы у своего героического  деда в Дукоре, как тот заставлял читать книги и как брал с собой на встречи  со своими боевыми товарищами.  Становилось понятно, что решение   Дмитрия   помочь  музею — это в первую очередь дань памяти любимому деду.  Мотив, к слову, очень достойный. А рассказ  об этом — подсказка тем, кто не прочь поддержать других, но не совсем ориентируется, где  можно реализовать свое стремление  сделать что-то хорошее.

Наталья  ПАРХОМЧИК.