Реквием по братве. Чем запомнилось правление Кравчука

Президентство Кравчука пришлось на 1991-1994 годы. В то время на Украине, как и в независимой Беларуси и в России, отношения исполнительной и законодательной властей сводились к затяжному конфликту. Депутаты, которые ни за что не отвечали, фрондировали перед исполнительной властью и зарабатывали политический капитал на телевидении. Причем белорусский парламентский кризис на фоне Украины выглядел цветочками — до конца 1990-х украинские бюджеты на текущий год принимались где-то в его середине из-за несговорчивости депутатов.

Для Кравчука, как и для Александра Лукашенко, в противостоянии с парламентом единственным выходом стало расширение полномочий. Но если в Беларуси Президент взял на себя личную ответственность, то хитрый Кравчук решил усилить своего премьер-министра, а потом сделать его козлом отпущения.

Леонид Кравчук

Этим премьером стал Леонид Кучма. Появление Кучмы в премьерском кресле было преподнесено как знамение времени: он пришел «на реформы», которые в России уже начал Гайдар. Именно для «реформ» Кучма потребовал у тогдашнего украинского Верховного совета такие суперполномочия, которыми не мог похвастать ни один украинский премьер ни до, ни после него. Чего стоит одно только право принимать кардинальные экономические решения без согласования с парламентом, к примеру, определять условия приватизации.

Леонид Кучма

Однако почти за год премьерства Кучмы «прорыва к рынку» так и не произошло. Уже через пару месяцев инфляция в стране подскочила в три раза, рванули ввысь цены на энергоносители, начали останавливаться заводы. А Кучма все метался по ковровой дорожке между Кравчуком и Верховным советом, пока не только лимит полномочий, но и лимит доверия не оказался полностью исчерпан.

Хитрый Кравчук все рассчитал правильно: он был уверен, что Кучма для него безопасен, потому что никогда не решится на серьезные перемены. К тому же на Кучму было удобно скинуть ответственность за положение в стране, как на уже отыгранную фигуру. Тогда никто не мог себе представить, что эта фигура всего через год переиграет Кравчука на выборах.

Между тем спад производства в Украине оказался гораздо большим, чем в России, Беларуси и странах Прибалтики. Росла задолженность перед Россией за поставленные энергоресурсы – природный газ для промышленности и за нефть для украинских НПЗ. На фоне экономического кризиса в Донбассе началась массовая забастовка шахтеров, после которой Верховный совет назначил досрочные президентские выборы.

Массовая забастовка шахтеров в Донбассе

В первом туре Кравчук набрал наибольшее количество голосов среди других кандидатов, но во втором проиграл Леониду Кучме. Программы у кандидатов были очень похожими, однако Кучма победил за счет большей пророссийской направленности. Все его лозунги и плакаты были про плотную интеграцию с Российской Федерацией и про дружбу с русскими. Этим он в корне отличался от Кравчука.

Однако вся «пророссийскость» Кучмы на самом деле сводилась к экономическим интересам. В это время новыми красками начинают играть газовые отношения Украины и России. Раньше, при Кравчуке, украинская и русская сторона жили по инерции: до 1994 года Кравчук газовый вопрос особо не подымал, а Украина платила за газ временами дороже, чем Германия.

Неплатежами в те годы было никого не удивить: бартер в расчетах с РФ и многолетние долги по коммуналке были для населения нормой.

Но когда в 1994 году на вторых президентских выборах к власти внезапно пришел Кучма, расклады в газовой сфере начали резко меняться.

Для этого сложились объективные причины. На Украине приватизация проходила намного позже, чем в России: ваучеры стали появляться только к 1996 году, а до того момента госпредприятия снабжали стабильными денежными потоками своих директоров, бывшую элиту донецкого и днепропетровского бизнеса, которые делали деньги на субсидируемых шахтах. Газ им не был особо интересен: там все слишком прозрачно, проще было организовывать левые схемы с электричеством или углем.

Кроме того, шахтеры в то время были внушительной политической силой. Голосуя за коммунистов и периодически устраивая забастовки, они могли доставить неприятности любой политической верхушке, поэтому их старались лишний раз не трогать.

Но то, что не удалось Кравчуку, удалось Кучме. К 1996 году, когда основные вкусные места, где из системы утекали деньги, перешли в частные руки (важной вехой в этом плане стала приватизация энергораспределяющей системы, проведенная Тимошенко), дело дошло и до газа.

Борис Ельцин и Александр Лукашенко в этом время начинают поднимать вопрос о союзе России и Беларуси с равными ценами на энергоносители. А поскольку на газу работает большая часть украинской промышленности, украинские собственники поняли, из чего им можно получать дополнительную прибыль. Кроме того, о продаже своего газа Украине заговорили и туркмены, где уже сложился собственный политический режим.

Поэтому из относительно простой структуры, когда Украина покупает российский газ, при Кучме получился довольно интересный расклад: Украина покупает не один газ, а три как бы разных вида газа, где каждый стоит по-разному.

1. Газ по 50 долларов, которого можно купить ограниченное количество, и эти 50 долларов включали в себя оплату прокачки российского газа через Украину.
2. Смесь туркменского и российского газа по 90 долларов.
3. Российский газ по европейским ценам (250—300 долларов).
4. Кроме этого был еще и собственный украинский газ, который продавали на экспорт.

А управляло всем процессом не правительство, а отдельная частная структура, которая работала с ранее приватизированной украинской энергосистемой. Собственно, для режима Кучмы это и стало на 10 лет экономической базой, которой в свое время не было у Кравчука. А вся эта сложная конфигурация строилась под то, что Кучма передаст власть нужному человеку и все будет предсказуемо для России идти по-старому.

Однако далее происходит Оранжевая революция, США грубо влезают в украинские дела, президентом на первом майдане становится Ющенко, а российско-украинские отношения начинают строиться исключительно на отключении газа, на его воровстве или на газовом шантаже. На тот момент это казалось достаточным инструментом, чтобы управлять украинской политикой, но по факту началась полная деградация российского влияния, плоды которой мы пожинаем сейчас.

Что в этом плане можно сказать о Кравчуке? Как и Шушкевич, в политике они были случайными людьми, не готовыми выступать на первых ролях. И на вершине власти в своих республиках они оказались не за счет личного авторитета, а вследствие запрета КПСС и развала центральных органов управления СССР.

В 1991 году в Беловежской пуще произошла своего рода сделка — каждый из участников сговора стал временным царьком на своей территории, с перспективой контролировать национальную экономику и денежные потоки под западной «крышей». У Кравчука и Шушкевича это, правда, не получилось, а вот у Ельцина — вполне. Взамен было уничтожено мощное государство, которое выступало для США единственным серьезным противником, а на его руинах создано несколько банановых республик, как нас презрительно называют на Западе.

Тем не менее, человек так устроен, что не склонен признавать ошибок и оправдывает любые свои действия.

Поэтому существует чуть более красивая версия, что развал Советского Союза был закономерным историческим процессом, что он продолжается до сих пор, что Шушкевич и Кравчук в Беловежской резиденции не пили водку, а героически боролись с русскими за независимость, и что Украина сейчас ведет справедливую «антиколониальную» войну с Россией.

Примерно эту точку зрения озвучивали до конца своих дней и Шушкевич, и Кравчук, нисколько не сожалея о развале Союза.

Однако эта версия не нова, она навязана американцами и с 1990-х годов оправдывает логику любых вооруженных конфликтов, в том числе в Югославии или между бывшими республиками СССР. А с Беловежского сговора, в котором принимали участие покойные Кравчук, Шушкевич и Ельцин, начались чудовищные последствия, которые невозможно оправдать никакими крупицами личной власти или одобрительными похлопываниями США по плечу. Сложно сказать об этих людях что-то хорошее, более того, именно им мы обязаны всем нынешним проблемам и всей пролитой с 1991 года крови.